Александр И Фалестрис (Поэма)

1.

Эхо побед Александра Великого, Бога живого,

Сына Филиппа, царя Македонии – прежде безвестной,

Славы преемника эллинов доблестных и фараонов,

Чьи пирамиды ступенями к небу ему послужили, –

Эхо побед Александра Великого над Палестиной,

Где воцарится, спустя три столетья, подобно фантому,

Искра верховного семени в девственном чреве Марии,

Богоприимной супруги Иосифа («отчима» Сына), –

Эхо побед Александра над ордами Ахеменидов3, 

Рвущими сворой ревущей лоскутья империи шаткой, 

В небытиё превращённой стратегией гения брани, –

Эхо побед Александра над небом Евразии взмыло.

2.

Зевсу – по мощи, Арéсу4 – по алчности к ратным триумфам

Равен был «Азии царь», а по блеску идей – Аполлону.

Клёкотом грудь не теснило ему ликование духа,

Но управляемым оползнем гасло в парящем дыханье.

Всадников и копьеносцев слепил ярый пламень пожарищ,

Беглого Дария5 жрущих чертог по следам разграбленья.  

Лошади пучили в марше зрачки на коня Буцефала, 

Точно и он с венценосным стратегом парад принимает.

Зевса с Аресом воспев, принеся им обильные жертвы,

Вкупе с Гераклом – героем и родоначальником царским –

И Дионисом, веселым создателем хмеля с экстазом, –

Каждого воина имя приподнял до звёзд полководец.

3.

Гимны победные птицами реяли над Персепóлем6,

Труб переборы, звенящие бронзой, метались по склонам, 

Ливнем из нот стреловидные флейты дырявили небо,

Гаммами струн кифаристы7 играли на нервах иранцев.

Тут барабан на колёсах, ведомый квадригой, ударил –

По мановенью царя – так что трубы принудил замолкнуть,  

И арьергард расступился в сей миг перед эллинским хором.

И дифирамбы воспели – царя, сокрушителя персов,

И Диониса, плясавшего средь козлобёдрых сатиров,

Девственниц ловко ловящих для жизнедарующей страсти,

Пели Ахилла с Патроклом8, что, дружбой нежнейшей сроднившись,

Воинам в долгих походах завет свой блюсти завещали.

4.

В пиршестве, как в половодье, тонуло усталое войско,

Царский флейтист Тимотéй источал переливы мелодий,

Думы царя насыщая амбицией новых походов,

А лучезарную плоть – ощущеньем телесных роскошеств.

Грезил – о Парфии9 близкой, об Индии дальней – властитель,

Груды добытых сокровищ налево-направо раздавший,

Помысел с промыслом вверив надежде, подвластной лишь року:

Вновь арсенал свой наполнить трофеями царств покорённых.

Выхватил взор остроклювый хитон миловидной Барси́ны –

Похоти жрицы походной, мелькнувшей в проёме шатровом,

Пусть нá семь лет и постарше, и дважды уже овдовевшей,

Но доставлявшей царю жгучесть женской природной стихии.

Выхватил слух остроклювый из гомона глас мелодичный

Отрока-перса Багóя – живого трофея разгрома

Беглого Дария, слабость к трофею делившего с пылом.

Ныне же пленник прелестный пленил на пиру Александра. 

Царский флейтист Тимотей песне вторил Багоя созвучно:

– Царь розоликий! Я слаще воркую, чем райские птицы!

Сердце моё пробуравь наслаждения вёртким кинжалом!

Лезвием нежности встречной тебе я готовлюсь ответить. 

5.

Царь усмехнулся и взор остроклювый на дол перебросил,

Где под водительством друга-соратника Гефестиóна,

Коему сны и планеты вменили планиду Патрокла,

Шла кавалькада степенная дев иноземного вида.

Туники всадниц крылато порхали под кронами копий,

Стрелы в заплечных колчанах торчали, как частые гребни, –

Но не косицы наездниц прочёсывать – ворогов цепи.

Знамя с гербом чужестранным парило, как демон, над девой –

Что в златотканой тунике и шкуре наплечной козлиной,

Взор и копьё вдаль простёрши, на белом коне гарцевала,

Ликом являя и обликом дух Артемиды сошедшей.

То был отряд амазонок, ведомый царицей Фалéстрис.

Кони ступали шаг в шаг, девы мерно смиряли дыханье,

Персики персей венчались соскáми из гранул граната.

Чресла бойцов македонских в гуденье свирепом застыли,

Губы воительниц гордых, открывшись на вдохе, замкнулись.

«Триста там копий!..» – примчался посыльный от Гефестиона.

Вскоре соратник и сам – с закаспийскою гостьей, – волнуясь,

Прибыл к шатру Александра. Тот встретил Фалестрис улыбкой.

Гефестион, растерявшись, ревниво воззрился на друга.

Царский флейтист Тимотей прошептал, озираясь, Багою:

– Юноша персиколикий, в любви пусть ты дока, как видно,

Знай, правит Азии троном не Зевс – пальцы Гефестиона.

Гефестион оглядел безотчётно персёнка Багоя.

6.

Мина улыбки – как дань дипломатии гостеприимства

Или как знак, должный скрыть ложь никчёмных преданий и правду,

Стала понятна Фалестрис – ещё до изустных обменов,

Ибо всю правду и ложь она загодя знала, провидя.

«Чтó этот царь македонский – наследник убийцы Геракла,

Палицей тяжкой – как фаллос – кромсавший ее прапрабабок, –

Чтó этот идол на троне, поднявший на щит Диониса,

Клятвопреступника, в спину вонзившего меч амазонкам,

Спасшимся у Артемиды под кровом несчастного храма,

Кой в самый год (даже в день!) пришествия в мир Александра

Был предан огню Геростратом10, сожранным Тартара11 бездной, –

Чтó этот зла восприемник о будущем знать может гиблом?»

7.

Царь с глазу на глаз за трапезой в честь близкой сердцу Фалестрис

Шёлк её кожи пурпурной прищуром клевал остроклювым,

Слухом же зорким, как око, он в имени выискать тщился

След легендарной Фалáссы12 – Эвксинского моря13 богини –

Или Фалéса14… Как знать, вдруг отцом ее стал бы философ,

Кабы свой фалл разрядил (между мыслями!) отпрыском этим.

Царь рассмеялся, представив – чтó стало бы с шёлком Фалестрис

За два столетья, минувших с момента кончины Фалеса.

Но, улетучив свой смех, гостье подал он чашу с шербетом,

Тост свой подняв – столь же терпкий: «Сбылись чтоб надежды на счастье!»

Гостья воздела пред ним майским садом цветущие груди:

– Счастье – я думаю, царь, – это дань продолжению рода.

Счастья царице желая, яви же ей царскую щедрость.

Семя героя принять – как дар Свыше – готова Фалестрис.

Сына рожу – пусть растёт он под сенью отца-самодержца, 

Сплавом достоинств царей дело жизни твоей продолжая.

Ежели ж дочь я рожу – ты её никогда не увидишь.

Царство своё – от Кавказа до Скифии – ей передам я.

Доблесть героя отца, как и верность моя вольной воле,

Знаменем будет её, что в боях осенит амазонок.

8.

По мановенью царя – на ночь ложе убрали цветами,

Лугом ковры раскатав, что свернул, не забрав, беглый Дарий.

Фалл из ливанского кедра, под гимны, носили кругами –

Как символ победы над смертью и плодородия идол.

Ночь Александра с Фалестрис двенадцать ночей продолжалась –

Столь же, как брачный кутёж падких воинов и амазонок.

Память осталась о нём – как «Востока и Запада свадьба».

(Празднества, правда, плоды испарились невнятным похмельем.)

– Ведаю: с детства с тобой, – Александру шепнула Фалестрис

Утром в тринадцатый день, над царем нависая на локте, –

Был попугай, что твердил ежечасно: «Герой ты! Герой ты!», –

Знал ведь он, чтó говорил, хотя мальчик и был целомудрен.

Все те двенадцать ночей у шатра караулом ревнивым

Ревностно службу несли только Гефестион и Барсина.

Отрок прелестный Багой, с ироничным флейтистом расставшись,

Тихо скорбел в стороне, источая жемчужные слёзы.

Вся содрогаясь в блаженстве, но не расплескав упоенья,

Со спящим царём не простившись, лежбище страсти оставив,

Вмиг амазонок построив, заправив в кулак кавалькаду,

В путь стяг удачи взметнула и пику – как фаллос – Фалестрис.

9.

Не о клеврете по ложу она вспоминала, остынув, –

Семя его она гордо несла в застоявшемся чреве.

О попугае царевича мысль её взор затенила –

Даре забавном от матери – Олимпиады-царицы.    

Тот попугай, что внушал Александру стать славным героем,

Чуял судьбу его лишь до победных баталий. Не позже.

Знает царица прогнозы жрецов о судьбе её сына,

Но ни ему, ни себе быть заслоном фортуны не в силах.

«Не защитить человека, чей дух ему жизнь выжигает», –

Был беспощаден вердикт в час явления в мир Александра.

Ведаю я! Семь лишь лет процветать его трону осталось.

Сын венценосный угаснет – и Олимпиада почиет.

Ведаю! Сына родит Александру шатровая жрица,

Сыном вторая жена наградит его – но лишь посмертно.

Ведаю! Будут убиты его сыновья с матерями.

Выживет наш лишь ребёнок, которого в чреве ношу я. 

Но какова будет участь весенней стихии побега –

Крона цветущая иль сухостой – тайна знанья запретна.

Как бы то ни было, мы – закаспийских земель амазонки –

Долг материнский исполним! Спасибо и слава Элладе!

«Амазонка»:

1 Александр Македонский (356-323 до н.э.) – полководец, создатель империи – от Дуная до Инда.

2 Фалестрис – легендарная царица амазонок.

3 Ахемениды – династия персидских царей (550-331 до н.э.).

4 Арес – др.-гр. бог войны.

5 Дарий ІІІ – последний царь династии Ахеменидов.

6 Персиполь – гл. город иранских земель.

7 Кифарист – играющий на кифаре – др.-гр. инструменте, подобном лире.

8 Взаимная привязанность др-гр. героев Ахилла и Патрокла – пример интимной дружбы юношей. 

9 Парфия – др. царство к Ю. от Каспия, в С.-В. части совр. Ирана и в Ю. Туркменистане.

10 Герострат – грек из г. Эфес (Малая Азия); сжёг храм Артемиды в тот же год и день, когда родился Александр: 21 июля 356 до н.э.

11 Тартар – в др.-гр. мифологии – подземная царство.

12 Фаласса – др.-гр. богиня внутреннего моря; жена Понта (бог внутреннего моря); породила от него рыб.

13 Эвксинское море – Понт Эвксинский («Море Гостеприимное») – античное название Черного моря.

14 Фалес (624-546 до н.э.) – первый др.-гр. философ, полагавший, что весь материальный мир одушевлен.