Два золотых сердца (Легенда из монгольского аймака Баян-У́льгий)

Говорил мне Кульгиш Кулекеш3,

Что в казахском фольклоре есть брешь.

О любви за дастаном4 дастан

Век за веком слагал Туркестан.

Поднебесен сказаний полёт.

Вся Великая Степь их поёт!

Но их свод не сомкнётся никак

Без преданья, что помнит аймак

Баян-Ульгий – моя колыбель…

Я легенде шепчу: – Не робей!

Будь горда – без гордыни – собой

И своею тамгой родовой.

*  *   *

Ещё в детстве – душе про запас –

Мать поведала мне этот сказ,

Что прославил на весь курултай5

Кочевой наш Монгольский Алтай.

Мать моя – слава ей и хвала! –

Помню, так этот сказ начала…

1.

Склоны, где серебрятся ключи,

Объезжал молодой беркутчи6.

Златохвостых лисиц промышлял

Ловкий ловчий – удачливый Джал7.

Дух алтайский – шаман Анда Барс8

Щедр в содействии был в этот раз:

Сокол Джалу из скальных щелей

Приносил за трофеем трофей.

В злато-солнечных отблесках шкур

Джал мчал к озеру Тóлбо-нуу́р9,

Где родной поджидал его род –

Бледный отблеск Чингизовых орд.

2.

В дол, где скалила зубья скала,

С Джалом тучка удачи плыла.

Пик сверкающий – Хы́йтэн-уу́л10 –

Осенял льдистым склоном аул,

Что готовился откочевать

На равнину – перезимовать,

Дабы без горемычных хлопот

Уберечь от бескормицы скот.

Властелин табунов и отар,

Акылбай11 был не молод, не стар.

Не молчун, но и не краснобай –

Был себе на уме Акылбай.

Он не щедр и не скареден был.

А любить – только дочку любил.

Весь аймак славил этот аул

За восторг от красы Коктемгул12.

Но насколько она хороша,

Лишь небесная знала душа.

Знало Солнце, и знала Луна –

Только с ними сравнима она.

Пред сиянием глаз Коктемгул

Блеск смирял даже Хыйтэн-уул.

3.

В тот же самый момент, когда Джал

Мимоходом аул объезжал,

Весь объятый, с рысистым конём,

Ярко-пламенным лисьим огнём,

Коктемгул, стебель стана клоня,

Своего выводила коня –

Вслед за братом – на ячью тропу,

Где он скарб водружал на арбу.

Закрепил и остался, как страж,

В ожиданье последних поклаж.

Коктемгул оседлала коня,

Что по норову был ей родня.

Как жигит – с малолетства была

И отважна она, и смела.

Как батыр, зря не тратящий слов, –

Берегла однокровников кров,

Скот спасала от вьюг и смерчей,

От недугов и барымтачей13.

И никто никогда нипочём

Не перечил ей вздором ни в чём.

Коктемгул осмотрела весь скарб,
Простучала колёса у арб,

Повела величаво плечом,

Лица высветив взора лучом

И ровесниц, и младших подруг,

И отца, и сородичей круг.

Мать её на заглавной арбе,

Как в тюке, копошилась в судьбе,

Всей мольбой и волшбою стремясь

Выйти в ханши, смыв с ичигов грязь.

Коктемгул, приспустившись с седла,

Мать угрюмую приобняла,

Хоть была неспособна понять

Зуд тщеславья, чем маялась мать.

4.

Мир венчая своей красотой,

Дева сделала вывод простой:

Как самой ни жилось бы тебе,

Жизнь прекрасна сама по себе.

Будь хоть хан ты, хоть ханский чабан –

Не пополнят судьбы караван

Лишний нар14, лишний конь, лишний як –

Будь хоть умница ты, хоть дурак.

Даже если прекрасен жигит

И душой своей ясен жигит,

Коль он сердце не сможет увлечь –

И цветистая выцветет речь.

Сердце девы смиренно спало

И ещё никогда не цвело.

Пели отпрыски знатных племён:

«Как я в дивную деву влюблён!»

Но, примчавшись в заветный аул,

Слепли – от красоты Коктемгул

И немели – не видя пути

Дикой робости ров перейти.

И в мечтах Коктемгул, и во снах

Женихов этих ждал только крах.

По бараньей лопатке баксы15,

Ей гадая, суть прятал в усы…

Но без знахарей знала она:

Неминуема в жизни весна.

Будет день – и объявится тот,

Кого сердце вьюном обовьёт,

Воспоёт – как Коркута16 кобыз17.

Что гадать – день тот медлен? Иль быстр?..

5.

Нежно холку коня потрепав,

Дева в лог устремилась стремглав.

Распрямилась в тугих стременах,

Обернулась – и вскрикнула: – Ах!

То не рыжий ли ирис зацвёл!?

Пригляделась: ан это монгол –

С гроздью шкурок лисиц у луки,

Чьи хвосты – как огня языки.

Джал, гарцуя, вдруг захохотал.

Отчего?.. – он бы сам не сказал.

Поднебесные духи одни

Знают всё обо всех. Но они,

Надзирая за чувствами с гор,

Не вступают с людьми в разговор.

Так был громок и радостен смех,

Что присел у арбы Мирасбек18 –

Акылбая расчётливый сын,

Смерив всадника взглядом косым.

6.

Стрельнув взором в него, беркутчи

Привязал скакуна у арчи.

…Много лет её помысел грыз –

Превратиться в певучий кобыз,

Чтоб улавливать голос небес

В час печали, любви и торжеств…

Джал, смахнув слёзы смеха с ресниц,

Снял с луки груду пышных лисиц

И к ногам возложил Коктемгул.

По аулу рассыпался гул.

Акылбая окутала злость.

Обозрел кочевой он обоз

И так оземь камчою хлестнул –

Гулом вмиг поперхнулся аул.

Коктемгул в неживой тишине

Содрогнулась, как в детстве во сне.

И, не зная – как быть, что сказать,

Как монгол, начала хохотать.

От их смеха затрясся аул,

Зашатался и Хыйтэн-уул,

И, пугая предвестием всех,

С неба голого ринулся снег.

Джал у сокола когти разжал,

Тот напыжился и задрожал.

Беркутчи, озирая аул,

Что-то на ухо птице шепнул

И с головки сорвал колпачок.

Сокол вскинул на Джала зрачок

И позволил, почтенье любя,

Подарить Акылбаю себя.

7.

Коктемгул проследила за тем,

Как отец принял птицу.

Затем,

Оглянувшись на Джала, опять

Во весь голос давай хохотать –

Без каких-либо ясных причин…

…Отвязав скакуна от арчи,

Джал повёл его мимо телег

К той арбе, где присел Мирасбек,

И сказал ему: – Друг, от меня

Получай удалого коня!

Пусть он верно послужит тебе,

Коль удачлив ты будешь в судьбе.

Повернулся, смеясь, беркутчи…

Мирасбек ему вслед: – Замолчи!

Я с врагами не пью и не ем.

Не подкупишь ты род наш ничем.

– И с чего вдруг монгол этот – враг!? –

Сыну бросила мать. – То не так.

В нём кипит Чингисханова кровь,

К моей дочке рождая любовь.

Ты вот – кто!?.. А мой внук-чингизид19

Станет в Ата-Мекен20 знаменит!

И прославит не только наш род –

Весь великий казахский народ!

Джал сказал, подойдя к байбише:

– Свет надежды – в моей вы душе.

Как без мяса сварить бешбармак?

Без любви как жить людям?.. Никак.

Коктемгул поглядела на мать,

Губы сжав, чтоб не захохотать.

И сказала ей: – Гляньте, апа!21

Над кочевьем пропал снегопад!

В её речи слились и сплелись

И ручей, и булбул22, и кобыз.

8.

Акылбай, отметя этот хор,

На монгола обрушил свой взор:

– Ты, я вижу, готов слать сватов.

Да вот я их принять не готов.

Дочке бая женой не бывать

Шалопая! – Что любит поржать

Да, поди, и пожрать, как лошак!

Пусть роднёй ему будет ишак!

Стало зимним лицо Коктемгул.

Вмиг язык прикусивший, аул,

Суть злоречья пытаясь понять,

Ждал, что вымолвит старая мать.

Та сказала: – Прости нас, мырза23, –

Истязая слезами глаза.

9.

Вихрем взвив скакуна, Коктемгул,

Льдинки слёз отдирая со скул,

Словно сель, пронеслась через лог,

Не сверяя ни троп, ни дорог,

И взлетела на Хайр24-перевал.

Где любимую Джал уже ждал.

Грустно глядя сквозь гулкую высь

На аул, где сердца их сплелись

В ярко-цветный единый венок,

Что и рок расплести бы не смог,

Джал сказал: – Ты моё эрдэнэ!25

Без тебя жить бессмысленно мне.

И услышал в ответ: – Ты мой клад.

Без тебя и рассвет – как закат,

Без тебя звездопад – снегопад,

Без тебя – всё в разлад и в распад.

Взял любимую на руки Джал

И два сердца друг к другу прижал.

Будто молния в грозной ночи,

Нож блеснул в кулаке беркутчи.

Только девушка вскрикнула: – Ах! –

Пролетела звезда в небесах… –

То ножом себе грудь он разверз

И – как светоч беззвёздных небес –

Отдал сердце своё Коктемгул,

Без которой и сад – саксаул.

Сердце мир озарило вокруг,

Но в глазах её сам он потух.

Отослала коня она в лог,

И, подняв обагрённый клинок,

В грудь вонзила и, рухнув на снег,

Джалу сердце вручила навек –

В знак любви беззаветной к нему

И служенья ему одному…

…Так у Хайр-перевала они

Пролежали в обнимку все дни,

Пока были их крови ключи

И клокочущи, и горячи.

Перед тем, как уйти им туда,

Где нетленная светит звезда,

Смерть, припав к их единой судьбе,

Вздох услышала: – Где ты?.. – В тебе…

*   *   *

…Век прошёл, и другой… В этот лог,

Исходив много троп и дорог

(Видно, духи устроили так),

Заглянул необычный казах.

Не монгольский абориген –

Родом был он из Ата-Мекен.

Там любой его чтил музыкант

За ниспосланный небом талант:

Он умел инструменты творить,

Что могли по душам говорить

С тем, кому и в степи, и в горах

Близки Тенгри с Умай26 и Аллах.

Говорят, что Коркут и Ихлас27

Над ним длани простёрли в тот час,

Когда мир этот дал ему жизнь

И завет: «Человеком сложись».

Миновало с тех пор много лет,

Стал он мастер, каких больше нет.

Кыл-кобыз, бас-кобыз28 его рук

Источают божественный звук.

Но сказал он: – Найти я хочу

Небом данную миру арчу,

Чтоб сработать такой инструмент,

Что слагателем был бы легенд!

Исходил весь Казахский он край

И приехал в Монгольский Алтай.

Миновать он, конечно, не мог

Старый славный арчёвником лог.

Мастер долго смотрел на хребет,

Где сияли уже много лет

Два святых золотых валуна –

Словно Солнце и словно Луна.

Под священным хребтом, у ручья

Он услышал, как плачет арча,

Протянув к нему ветви:

– Яви

Миру притчу о вечной любви.

Столько лет она в сердце поёт!

Её должен услышать народ…

…Мастер сделал свой лучший кобыз,

Стал наигрывать кюй… Но завис

Отчего-то над декой смычок,

И раздался под декой щелчок –

Будто в корпусе кашлянул кто…

Мастер нá небо глянул:

– Не то

Дух Коркута напутствует нас?..

Или пробует струны Ихлас?..

…Вновь смычком он по струнам скользнул –

И потёк мелодический гул…

Это начал кобыз напевать

То сказанье, что пела мне мать.

«Два золотых сердца»:

1 Аймак (монг.) – провинция в Монголии.

2 Баян-Ульгий – в этом аймаке казахи составляют более 90% населения.

3 Кульгиш Кулекеш – вымышленное имя казахского поэта из аймака Баян-Ульгий. Фигурирует в качестве автора легенды «Сон визиря» (см. ниже).

4 Дастан (фарси) – эпическое сказание.

5 Первый Всемирный курултай казахов состоялся в 1992 в г. Алматы.

6 Беркутчи (каз.) – охотник с беркутом.

7 Джал (монг.) – «Победоносный».

8 Анда Барс – мифический покровитель алтайских охотников.

9 Толбо-нуур (монг.) – Толбо – «пятнистый»; нуур – «озеро».

10 Хыйтэн-уул (монг.) – «Холодная гора» – высочайшая горная вершина в Монгольском Алтае.

11 Ақылбай – от Акыл (каз.) – богатый умом.

12 Көктемгүл (каз.) – Весенний цветок.

13 Барымтач (каз.) – угонщик скота (от «барымта» – «скотокрадство»).

14 Нар (каз.) – одногорбый верблюд.

15 Бақсы (тюрк.) – врачеватель, шаман.

16 Коркут (Коркыт) – тюркский поэт и композитор (IX в.). Создатель қобыза.

17 қобыз – казахский струнный смычковый инструмент.

18 Мирасбек – от Мирас (араб.) – наследник.                                                                                           

19 Чингизид – прямой потомок Чингисхана по мужской линии.

20 Ата-Мекен (каз.) – Земля предков, отчий край.

21 Апа (тюрк.) – мать.

22 Бұлбұл (тюрк.) – соловей.

23 Мырза (тюрк.) – господин, уважаемый человек.

24 Хайр (монг.) – любовь.

25 Эрдэнэ (монг.) – сокровище.

26 Тенгри, Умай – доисламские верховные божества у тюркско-монгольских народов, олицетворяющие двуединое жизненное начало.

27 Ихлас (Ықылас) – казахский кобызист и композитор (ΧІΧ-ΧΧ вв.). Возродил музыкальные традиции Коркута.

28 Қыл-қобыз, бас-қобыз – разновидности кобыза.